Брошь

03.10.2008, Schwerin

  Нас была семья - пять или шесть мальчиков и я, маленькая девочка. Дети лунного света, мы шли по ночным улицам, мы всегда были вместе, мы жили по своим законам, которые не имел права нарушить ни один из нас. И лишь один мальчик из нашей стаи шалил - он пытался покорить моё сердце и внести смуту в наш хрупкий мир. Его всячески задерживали, но выгнать мы его никак не могли, только действовать путём перевоспитания. Все лица я знаю в жизни взрослыми, но там все мы были детьми лет семи, детьми старой Венеции, детьми ночи, детьми лунного света. Мы различали друг друга лишь в нём. Мы любили просто идти.. Идти вперёд.. Улицами, улицами, во тьме, и нас освещал бесконечный свет Луны. Шальной мальчик всячески дразнил меня и указывал на то, что я должна быть лишь его, его поведение тут же пресекалось мной и стаей. В то же время было ясно, что он взял на себя эту миссию специально. Потому что, если бы в нашей семье царил полный порядок, наш мир от него тут же бы рассыпался, как песок, наш хрупкий, серебрянный мир, и не было бы ни моих братьев, ни меня - их сестры. Этот мальчик вносил в нашу жизнь нечто, похожее на хаос, что держало наш мир в равновесии и что позволяло ему вообще быть. Каждый относился друг к другу с глубоким уважением и любовью.
  Так шли мы, дети лунного света, дети серебрянного мира, пока я не стала замечать саму себя со стороны. Боже, какие красивые тонкие лица, какие хрупкие пронзительные дети, эти дети лунного света, старая Венеция существовала лишь для них. Я поняла, что стала взрослая и рассматривала себя, ребёнка, с удивлением. "Какое красивое создание",  - думала про себя я. "Как странно, что я выросла".. Теперь я точно знала, что такое вырасти. Это значит, уметь увидеть своё детство со стороны. "Видимо, старость - это когда ты научишься со стороны наблюдать свою зрелость, а смерть - это когда ты можешь видеть со стороны всю свою жизнь", размышляла я...
  Тут я увидела в лунном свете большие старинные деревянные, удивительной красоты резные ворота, расписанные краской. Это был театр. Венецианский театр. Ну конечно же, мне туда! И я, не задумываясь, тихонько отворила старую скрипящую дверь и вошла.
  Мне хотелось знать, что там, в моём детстве, что там за тайна, какие спектакли я видела там.. Там шёл спектакль. Людей было немного, на сцене стояли двое - мужчина и женщина, мужчина признавался ей песней в любви и пел именно так: "Нам с тобой вместе быть не дано, у тебя в руках золотое веретено.." После чего все глянули на женщину в зелёном платье, у которой в окровавленных руках находилось золотое веретено.. На этом сцена кончалась и театр закрывался.
  Я вышла за вотрота.. Так вот оно, веретено.. Что же это за тайна? Меня манило и манило вновь в театр, мне нравились ворота, занавес, действо и тайна.. Я вновь пошла туда. Там шёл уже новый спектакль.
  Попав внутрь и осветившись светом, я увидела на себе очень красивое старинное полупрозрачное тонкое платье, бело-дымчатое. Ах, эта Венеция, люди, принимавшие участие в спектакле, оглянулись. Похоже, там играли роли все. А может и были так же и зрители. Чёткой границы между зрителями и сценой не было вообще, шло странное действо. Все как-то оглядывались в мою сторону, и мне лишь приходилось читать их мысли - они задавались лишь одним вопросом - играю ли я роль и принимаю ли участие в их игре, или я наблюдающая. Впрочем, тянуть было вовсе ни к чему, надо было продолжать игру. В этот самый момент разыгрывалась сцена жалости. Не помню, кого там жалели, не то ребёнка, не то ещё кого, все люди были в разных масках. Кому-то было так жаль ребёнка, и они пускались в настоящие слёзы.
   Молодая женщина, одетая в маску птицы с длинным клювом так вошла в роль и до такой степени расплакакась, что от её слёз маска с тяжёлым клювом набухла, а сам клюв просто отвалился. Она поспешила за занавес сменить себе наряд, чтобы не создавать конфуза у общей толпы. Но когда она вернулась, конфуз всё же произошёл пуще прежнего. Она воротилась, полностью окутав своё лицо бирюзовой тканью и приклеив на лоб странную большую, круглую, как шар, такого же цвета красивую брошь. Смотрелось всё это настолько нелепо, это светлое, нежно-бирюзовое покрытое лицо напоминало просто шар или яйцо, на верхней части которого торчала круглая большая брошка.
  Мужчина, читающий жалобные слова и играющий основную роль, забыл, какие слова надо произносить, в недоумении он смотрел на её лицо и застыл в удивлённой ничего не соображающей гримассе.
  Спектакль был сбит с толку, воцарился абсурд и всё, что было центром внимания - это бирюзовая ткань и красивая, но невероятно бестолковая, бредовая, сумасшедшая брошь.
  Ха-ха.. Ха... Ха-ха-ха!...... Ха-ха-ха-ха-ха-ха........Я залилась звонким, пронзительным смехом.. Ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха! Ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха хххххххххххххххххххххха! Я лежала в кровати и звонко смеялась ещё минут пятнадцать после того, как проснулась. Какой удивительный сон приснился сегодня мне, подумала я. Ха-ха-ха-ха-ха! Ха ха ха ха ха ха ха ха ха! Ха-ха...